В условиях кризиса государство, пытаясь облегчить положение бизнеса, снижает налоги. Закон с масштабными поправками в Налоговый кодекс был принят в рекордно короткие сроки. Однако Дмитрий Черник, доктор экономических наук, государственный советник налоговой службы I ранга, президент Палаты налоговых консультантов, считает, что даже в условиях кризиса нельзя так торопиться, и предлагает свой вариант развития событий.

Начнем с такого интересного вопроса: а есть ли вообще у нас кризис?

Да, кризис есть. Он – объективная реальность, которую приходится принимать в том виде, в каком есть. Более того, мы должны были быть к кризису готовы. По той простой причине, что когда мы начали переход к рыночной экономике, мы должны были понимать, что законов никто не отменял – ни экономических законов вообще, ни законов рынка, ни законов рыночной экономики. А законы рыночной экономики таковы, что периодически случаются кризисы. И хотя человечество как-то научилось с ними бороться, как-то их смягчать, но еще не научилось их ликвидировать.

Если оглянуться на ближайшую историю, можно увидеть, что кризисы стабильно повторяются с периодичностью раз в 12-15 лет. Сейчас мы  имеем дело с кризисом, который, если оглянуться на периодичность, как раз «вовремя». Предыдущий глобальный кризис был в 1994 году…

В 1998 году у нас был еще свой, локальный…

Ну, у нас – это у нас. У нас действительно был локальный кризис в 1998 году. А всеобщий кризис был в 1994 году. Теперь, в 2008, через 14 лет, все логично. В России был в 1998 году, опять же через 10 лет – тоже все логично.

Но главный кризис – не в экономике. Главный кризис «сидит» в головах людей. Дорожает доллар – народ почему-то покупает доллары, хотя надо их продавать. Возникает финансовый кризис – народ начинает складывать деньги в матрасы и подушки и приберегать их.

Предприятия начинают судорожно экономить на всем, что попадается под руку, – сокращать персонал, урезать зарплаты, устанавливать неполную рабочую неделю. Сокращать производство, приберегать деньги. Хотя пока не произошло ничего страшного, кроме того что некоторые предприятия не получили очередных кредитов.

Финансовый кризис от всей этой «экономии» усугубляется. Дальше начинается безработица – это определяет снижение товарооборота, что в свою очередь определяет снижение реального сектора – и вот вам кризис.

Государство должно проводить определенную политику и психологически воздействовать на людей, объясняя, что кризис пройдет, показать пути его преодоления, предпринять реальные шаги для его преодоления. Потому что кризис – это спираль, и чем больше говорить о том, что «ах, кризис!», тем больше эта спираль будет раскручиваться.

Я не предлагаю Вам комментировать принятый закон с «антикризисными» налоговыми мерами напрямую. Однако, боюсь, обсуждая налоговую систему в сложившихся условиях, совсем обойти эту тему нам не удастся. Тем не менее главным вопросом остается другой – какие «антикризисные» шаги, на ваш взгляд, могли бы быть максимально эффективными. Или – если шире – что нам делать с кризисом?

Мы затронем то, что делается, краем. Нам надо из кризиса выбираться, и выбираться общими усилиями. Поэтому и имеет смысл говорить о том, что нужно делать.

Это огромный блок вопросов – «что нужно делать при кризисе». Однако у нас есть небольшой, но достаточно важный кусочек в этом блоке – финансы и налоги. В первую очередь налоги.

Отлично, налоги нас и интересуют в первую очередь.

Мы сейчас приняли самое сомнительное решение из того, что можно сделать. Мы взяли и отложили вопросы снижения НДС на какое-то неизвестное нам светлое будущее.

При этом дискуссия об этом сейчас опять всплывает. Правда, снова агитируют за 12 процентов. Или даже за 10. Особенно некоторые депутаты.

От снижения до 12 процентов тоже ничего хорошего не будет. На мой взгляд, прямо с 1 января 2009 года надо было бы произвести разумное снижение налога на добавленную стоимость. Небольшое (в пределах 2-3 процентных пунктов) снижение, которое не нанесет вреда. Но, с одной стороны, это даст улучшение реального положения предприятий, потому что почти все мы являемся плательщиками НДС. А с другой стороны, это возможность психологически воздействовать на людей, которые увидят, что государство выполняет свои обещания. Что, несмотря на кризис, государство последовательно проводит обещанную политику снижения налогов. Поэтому по НДС я бы ничего не откладывал, а как раз снижал. Но не рассматривал бы все эти безумные цифры и траты – 10-12 процентов, а провел небольшое снижение. Но обязательно одновременное, то есть снижение обеих ставок.

Вторая мера по НДС уже провозглашена, но как это будет на самом деле, мы пока не знаем. Естественно, речь идет о том, что сейчас нужно оперативно поработать с возвратом. Особенно экспортного НДС. Но это забота не президента и не премьера, а налоговой службы, которая должна очень быстро и оперативно развернуться и показать свои возможности.

Конечно же, отсекая фиктивный НДС, который никогда не поступал в бюджет, но кто-то требует его возврата. Это надо быстро отсечь. А там, где действительно НДС уплачивался, необходимо обеспечить его возврат. Опять же поставив вопрос таким образом: немедленно, к примеру не позднее следующего налогового периода, возмещение НДС должны получить те предприятия, которые отправляют на экспорт готовую продукцию. Ну и, конечно, сократить общие сроки возврата НДС.

Вот это то, что, казалось бы, надо сделать по налогу на добавленную стоимость: разумное снижение в сочетании с разумным же налоговым администрированием.

Однако в итоге у нас введена рассрочка по уплате, частичный возврат (вот это уже похоже на то, о чем мы сейчас говорили) и… увеличены сроки сбора документов на возмещение экспортного НДС.

Да, и, по-моему, заодно увеличено количество документов в «возвратном» пакете.

Теперь поговорим о налоге на прибыль?

Да, это второй важнейший налог после НДС. Надо исходить из той реальной ситуации, что прибыль предприятий будет снижаться. И сейчас главное не в получении налога на прибыль, а в том, чтобы толкнуть вперед производство. Что было сделано для этого?

Снижена ставка. Минус 4 процента за счет федерального бюджета. Может, это и хорошо. Но это не та мера, которая решит проблемы именно выхода из кризиса.

Собственно говоря, давайте вспомним, что мы сделали в начале этого века, вводя 25-ю главу Налогового кодекса? Мы якобы снизили налог на прибыль. И снизили очень значительно. С 35 до 24 процентов. На 11 пунктов, то есть почти на треть.

И отменили инвестиционную льготу…

Да, об этом мы обязательно скажем. Пока давайте разберемся, для кого налог, собственно, снизили. С одной стороны, ставка уменьшилась. Но есть и другая сторона вопроса. Те предприятия, которые активно вкладывали свою прибыль в развитие собственного производства, могли только этим путем минимизировать свой налог с 35 до 17,5 процента. Именно за счет инвестиционной льготы, которая была 50-процентной.

То есть получается очень интересная картина. Для тех, кто активно вкладывал почти всю прибыль (или, по крайней мере, до 50 процентов оной) в развитие собственного производства получили реальное увеличение налога. Их словно наказали.

А те, кто сразу отправлял деньги в зарубежные банки, или еще куда-нибудь, или, в крайнем случае, раздавал на дивиденды, – вот они получили громадное снижение налога. Именно им достались те самые 11 пунктов, или почти одна треть налога. Зачем им сделали такой подарок и почему наказали тех, кто занимался модернизацией, – все это осталось непонятным.

Фактически мы, с одной стороны, поставили задачу, которую очень четко сформулировал Владимир Владимирович Путин: в ближайшие 10 лет резко увеличить объем производства. Там даже была такая установка, как удвоить его. Это с одной стороны. А с другой стороны, налоговые инструменты действовали как препятствие. Как раз налог на прибыль оказался препоной на пути развития производства.

Как это реально сказалось? В 2001 году, накануне введения 25-й главы Налогового кодекса, в структуре инвестиций 49,4 процента финансировалось за счет собственной прибыли предприятий.

После введения 25-й главы этот удельный вес резко упал. Подчеркиваю – не объем инвестиций, а удельный вес собственной прибыли в этих инвестициях.

Уточнение: имеются в виду инвестиции в производство?

Скажем так – инвестиции в основной капитал. И упал он, по последним данным, до 41,2 процента. В общем, на семь пунктов. Это означает, что прибыль перестали вкладывать в производство, и начали ее изымать. Но инвестиции-то продолжались. Просто изменилась их структура. Примерно в 2,3 раза выросла доля банковских кредитов. Но одно дело, когда вы живете на свои, и совсем другое – когда вы живете в кредит. Предприятия стали жить в кредит. Это оказалось выгоднее. Свои деньги остаются при себе, а в развитие вкладываются кредитные. Все хорошо и замечательно.

Предприятия начали жить в долг. Где они стали брать деньги? В общей сумме возрастания кредитной доли в 2,3 раза кредиты, взятые в иностранных банках, увеличились в 1,9 раза. Если проанализировать эти цифры, становится понятным, почему на нас вообще отразился американский кризис. Почему начал дорожать доллар, почему выросла потребность в долларах.

Я писал и говорил о вреде 25-й главы Налогового кодекса еще до того, как она была принята, и после того – вплоть до сегодняшнего дня. Пока все было благополучно, она особо не работала, но и особого ущерба не наносила.

А вот в кризисной ситуации все эти неприятные особенности вышли на первый план. Когда вместо собственных денег в производстве крутятся кредитные, когда к тому же большая часть этих кредитов взята в иностранных банках, все это только усугубляет кризис.

Поэтому сегодня надо не просто снижать налог на прибыль. Сегодня надо срочно, экстренно, с 1 января 2009 года возвращать инвестиционную налоговую льготу, ликвидированную в 2002 году. Сохраняя при этом все те положительные моменты, которые были в методике 2002 года. Ускоренную амортизацию и прочее.

В общем-то, снижать ставку вообще было необязательно. Возвращение инвестиционной льготы могло бы стать не менее реальным снижением налога на прибыль для тех, кто активно работает над модернизацией, над вытаскиванием своего предприятия из кризиса, а значит и России в целом.

При этом надо сказать, что если вдобавок рассмотреть структуру инвестиций с точки зрения отраслей, то можно увидеть, что у добывающих предприятий модернизация как раз частично все-таки шла. Несмотря на огромные кредиты, которые они брали.

Инвестиции в обрабатывающую промышленность были гораздо меньше. Поэтому по ним отсутствие налоговой льготы ударило еще больнее.

Вот это, если говорить о налоге на прибыль: срочно менять систему взаимоотношений предприятий с государством в части модернизации.

В каком размере было бы разумно ввести инвестиционную льготу? 20 процентов? 30?

Она была 50 процентов. Я думаю, что это разумная величина. Сейчас раздаются даже такие высказывания некоторых экономистов, что вообще можно ввести льготу на все 100 процентов прибыли. Я думаю, что это излишне революционно. Хотя дело даже не в революции, а в том, что могут начаться достаточно серьезные злоупотребления, если объявить льготу 100-процентной. Могут начать «химичить».

Делать вид, что производятся инвестиции, которых фактически не будет?

Да, именно. 50-процентная льгота работала, и думаю, что будет работать. Снижать ее размер нет смысла. Но нет смысла и поднимать.

Следующий пункт – единый социальный налог?

Ну, можно назвать это социальным налогом, можно страховыми платежами. Прозвучало сейчас мнение – поднять ставку на 8 пунктов, отдать в Пенсионный фонд и другие социальные фонды все что есть.

Пока законопроектов еще нет, но эти мысли прорабатываются. То есть фактически превратить социальный налог в страховые платежи.

Поднять с 26 до 34 процентов?

Да, предлагается 34 вместо 26. Но, думаю, что это делать как раз не время. Единственное, что бы я сейчас сделал – для увеличения собираемости, для упрощения администрирования, и, может быть, даже для дополнительного обложения высоких доходов в том числе, убрал бы регрессию.

Сделал бы этот налог плоским. Установил бы либо единую ставку, либо ставки по отраслям. Но как факт – единая ставка для всех, невзирая на зарплаты. Потому что в деле увеличения зарплаты регрессия особой роли не сыграла. А вот в качестве дополнительного усложнения она сыграла очень большую отрицательную роль. И дальше я бы пока социальный налог не трогал.

Что еще имеет смысл менять? Или не менять?

Еще из важнейших налогов я бы сегодня не трогал налог на доходы физических лиц. Хотя на него много нападок, и звучат категорические мнения, причем очень способных ученых, которые доказывают, что надо вводить прогрессивную шкалу НДФЛ, как во всех развитых странах мира.

Я думаю, что для этого сейчас тоже не время. Сейчас важно добиваться стабильности и менять налоги только там, где это нужно, а там, где не нужно – не трогать.

А самое главное – введение прогрессивного налогообложения доходов граждан сейчас абсолютно бессмысленно в силу отсутствия в нашей стране закона о соответствии доходов и расходов граждан. При отсутствии этого закона добиться справедливости в налогообложении через прогрессивную шкалу будет немыслимо. Тем не менее сейчас предлагается снизить минимальную ставку до 6 процентов, а потом дальше ее прогрессивно повышать…

Если мы не знаем, на что живет сегодня значительная часть населения страны, то прогрессивное налогообложение, кроме хаоса и усиления несправедливости и расслоения, не приведет больше ни к чему.

Вы имеете в виду «зарплаты в конвертах»?

Да, огромное количество теневых выплат в организациях. Они немножко снизились после введения плоской шкалы в 13 процентов. Но в принципе остались еще достаточно большими.

А главное – большое количество людей свободных профессий, чьи доходы вообще неизвестны. Я имею в виду не только юристов, частнопрактикующих врачей, адвокатов. Я имею в виду, например, такую огромную категорию людей, как торговцы на рынках. Понятно, что они выполняют важнейшую функцию по отношению к государству. Но какие реальные доходы они получают? И кто там как получает, и сколько? Конечно, те декларации, которые они подают, вряд ли дают какую-то реальную картину. Правду об их доходах, я думаю, сегодня государство просто не знает. Добавим сюда арендодателей и еще некоторые категории.

Что можно еще сказать о кризисе и «антикризисных» действиях?

Пожалуй, вот еще что: все государственные органы, от которых зависит принятие решений, такие как Правительство, Минфин и т.д., – они должны пропагандировать «свою веру». Они должны доказывать, что те шаги, которые они предпринимают, верные. Должны убеждать народ в том, что трудности временные и преодолимые.

А пока видны только высказывания на тему, что кризис продлится около двух лет, а то и дольше. А кто и откуда это знает? Может быть, он закончится к следующему лету. А может, затянется еще неизвестно, на сколько. Поэтому такие высказывания только дополнительно будоражат народ.

При том что главное – не допустить паники и усугубления «кризиса в головах».

© "Бухгалтерия и кадры", №12, 2008